— Знакомьтесь. Наш новый доктор. Доктор опытный. На скорой семь лет. Теперь будет работать на нашей станции, — заведующая чуть не силком поставила перед аудиторией нового врача.
Мужская половина аудитории сдержанно, но дружелюбно поприветствовала новичка, а женская половина смены восторженно заохала, увидев симпатичного статного мужчину лет тридцати пяти, смутившегося и покрасневшего, как юнец.
— Тихо. Все попытки обольстить доктора будут пресекаться. Замир Каранович человек семейный и ничего лишнего себе не позволяет. Жена красавица, дети умницы. К тому же Замир Каранович до скорой работал гинекологом. Так что и с этой стороны ничего нового вы ему не откроете. Пятиминутка окончена.
***
— А на скорую как занесло?
Фельдшер уже месяц чувствовал себя на седьмом небе от счастья, что закончились его одиночные дежурства и теперь есть кому писать эти ненавистные карты вызовов. Новичок и впрямь оказался врачом умным и решительным. Умел грамотно поставить диагноз, построить родственников больного, а то и самого больного, если на то были веские причины. И тоже не любил непрофильные вызовы и тех, кого на скорой называют "яжемать" и "пОциент".
— Почти случайно. Уволился из больницы, подумал, перешёл дорогу и устроился на скорую. У нас городок маленький. Всё под боком. Отработал семь лет. Потом родители жены уехали к её брату жить, в Хорватию. А нам квартиру здесь оставили. Вот так сюда и перебрались.
— Из тёплого, кабинетного, почти гинекологического кресла в этот ад? По собственной воле?
— Ну… — врач помялся. — Почти. Но мне нравится. Правда нравится, — он рассмеялся. — Сам не ожидал.
— Чувствую, ты такой же залётчик, как и я, — фельдшер сунул в рот сигарету, но, вспомнив, что врач не курит, зажигать её не стал. — Рассказывай. Я весь сплошное внимание.
***
— Брат, — небритый детина, не постучавшись, приоткрыл дверь ординаторской и просунул голову в проём. — Ты дежуришь?
Молодой врач оторвался от компьютера и посмотрел на говорившего.
— Я дежурю. Только не "ты", а "вы", пожалуйста.
— Это хорошо, — детина открыл дверь полностью и вошёл, ведя за собой женщину лет тридцати. — Её посмотреть надо.
— Ночь на дворе. Что-то срочное?
— Да нет. Надо.
— Если нет, то утром в поликлинику или женскую консультацию.
— Туда не надо. Надо, чтоб здесь. Там знакомых много, — пояснил детина, видя недоумевающее лицо врача.
— Хорошо, — врач вздохнул и поднялся со стула. — Ириша!
В ординаторскую влетело юное создание в звании медсестры.
— Ириша. Открой, пожалуйста, смотровую. Девушку пока на кушетку посади. Я сейчас подойду.
***
— Брат, — детина придержал входящего в смотровую врача за карман халата. — Её ты сам будешь смотреть?
— Для начала опрошу, а потом уже решим: смотреть или не смотреть.
— Сам не надо. Пусть женщина смотрит.
— Сегодня я дежурю, женщин врачей нет. Или завтра приходите. И, ещё раз прошу: не "ты", а "вы", пожалуйста.
— Завтра некогда. Пусть сестра смотрит и тебе… вам говорит. Нельзя, когда мужчина чужую женщину смотрит. Вера не позволяет. Ты верующий? Я тоже верующий. Пусть женщина смотрит.
— Давайте так. Я сначала опрошу, а потом решим, что делать. Может, и осмотр не нужен будет.
Детина согласился и присел рядом с женщиной на кушетку.
— А вам всё-таки надо выйти. Здесь женская смотровая. Вы ей кто?
— Я. Это. Муж. Мы не расписаны, но муж.
— Тем более. Выйдите, — детина вышел. — Он вам муж?
— Да. Мы не расписаны, — женщина впервые подала голос.
— Что вас беспокоит?
— Беременная она, — детина, слушавший разговор через едва приоткрытую дверь, снова напомнил о себе.
— Беременная? Срок какой? Беспокоит что? — врач поплотнее закрыл дверь смотровой.
— Ничего не беспокоит.
— Тогда зачем вы пришли?
— Аборт надо, — детина опять приоткрыл дверь.
— Аборт? — секунду подумав, врач распахнул дверь смотровой настежь, от чего детина получил хороший удар дверью по лбу и отскочил в сторону. — И всё? Значит, осматривать женщину врачу вера запрещает? А аборт, значит, вера разрешает? Сядь на лавку и сиди. Ещё раз в смотровую сунешься — даже охрану звать не буду, сам мозги вышибу.
Детина, недовольно бурча что-то себе под нос, уселся на лавку.
Врач закрыл дверь и обратился к пациентке.
— Вы сами-то что хотите?
Женщина испугано молчала.
— Беременность первая?
Женщина кивнула и тихо разрыдалась.
— Я думала, обрадуется, — слёзы лились рекой, — женится. А он… Позор теперь.
— Ясно. Насчёт позора, конечно, это ещё вопрос, кто больше опозорился. А вот насчёт беременности… Видите ли. Прервать, конечно, можно. Только вам от этого легче не будет. Или думаете, ваш…э-э-э… муж опять станет для вас белым и пушистым? Не станет. Но мужа можно другого найти, если что, а вот здоровье, если потеряешь, уже не вернуть. Будем аборт делать?
— Нет, — слёзы высохли и женщина поднялась с кушетки.
— Тогда так. Оставите беременность — буду вас лично наблюдать. Решите аборт сделать — ко мне не обращайтесь. Понятно?
Женщина кивнула.
***
— И что дальше? — рассказ врача немного разочаровал фельдшера, ожидавшего кровавого мордобития с целью уничтожения соперника и присвоения чужой женщины.
— Да ничего, собственно. Аборт она всё-таки сделала, мужик её всё-таки бросил. А ты мордобоя в конце повести ждал? — врач рассмеялся. — Нет. Всё банально. Потом пошли разговоры, что я отказываю пациенткам в их желании прервать беременность. И дело даже не в вере. Главврачу это в конце концов надоело, попросил "по собственному". Я и ушёл, — врач достал из кармана звенящий мобильник. — Ириша? Как ты там? Пусть пацаны в магазин сходят. Не маленькие, донесут. Себя береги, — врач выключил телефон. — Четвёртого ждём. Очень девочку хочу. Очень.
